Гей-Берлин и история

Рецензия Алекса Росса на книгу «Гей-Берлин: место рождения современной идентичности» /Gay Berlin: Birthplace of a Modern Identity  Роберта Бичи, (Knopf) в журнале New Yorker проливает некоторые детали  на исторический процесс.

 

29 августа 1867 года сорокадвухлетний адвокат Карл-Генрих Ульрихс предстал перед Шестым конгрессом немецких юристов в Мюнхене. Он призвал к отмене законов, которые запрещают секс между мужчинами. Солидные юристы в количестве пятисот человек его не поняли и не приняли. И тогда он почувствовал реальный страх. «Все еще время молчать – сказал он тогда сам себе, – Когда-нибудь это все кончится».
Но сам он, человек, который в письмах к родственникам и близким признавался в гомосексуальных мечтах, не стал останавливаться. Он заявил ассамблее юристов, что неправильно наказывать людей за то, что заложено в них с рождения.
Ульрихса согнали с трибуны, не дав закончить речь. Хотя несколько либерально настроенных коллег восприняли его идеи о том, что за природные установки нельзя подвергать криминальному преследованию. В своем памфлете Gladius furens (Яростный Меч) он написал что гордится собой, что смог вонзить меч в тело Гидры общественного презрения.
Первая глава книги Роберта Бичи «Гей-Берлин: место рождения современно идентичности» /Gay Berlin: Birthplace of a Modern Identity (Knopf) начинается именно с этого поступка Ульрихса. Глава называется “Как немцы изобрели гомосексуализм”. Основной посыл книги – несмотря на то, что однополые отношения были столько же сколько само человечество, только лишь в Германии конца 19 и начала 20 веков возник общественный дискурс вокруг них, а также политическое движение в защиту прав.
Это, скорей всего, будет открытием для тех, кто думал, что гей-самосознание возникло где-то между Лондоном и Нью-Йорком, между процессом на Оскаром Уайлдом и бунтами в Стониволл. Жестокое подавление гомосексуалов в нацистской Германии было почти дочиста стерто их общественной памяти вместе с историей гей-движения в этой стране, и даже из немецкой, собственно, памяти. Автор книги, университетский профессор в Сеуле, заканчивает свою книгу тем, что в Берлине проходит в июне гей-парад под названием День Улицы Св. Кристофера в честь улицы в Стоволле, где прошел первый гей парад в защиту прав гомосексуалистов и, стало быть, новая берлинская гей- культура – это американский экспортный товар. Как и все, стало быть, гейство.
Немец Ульрихс был первым гей-активистом, боровшимся с цензурой и закончившим дни в изгнании. Но мало помалу его идеи дали ростки. В 1869 году австрийский литератор Карл Мария Кертбени, который также противостоял законам против содомии, первым употребил слово “гомосексуальность”. В 80-е годы 19 века в Берлине глава городской полиции перестал привлекать геев к отвественности. А в 1896 вышел первый гей-журнал, Der Eigene

В следующем году терапевт Магнус Хиршфельд основал Научный Гуманитарный Комитет – первую организацию по защите прав геев.Тогда же сформировалсиь каноны гей-литературы и появился слоган “Молчать дальше – значит умереть”, что потом использовали люди, которые занимались проблемами СПИДа – “Молчание это Смерть”.
Активисты принялись бороться с негативными коннотациями в литературе – так, например, им не понравилась «Смерть в Венеции» Томаса Манна. Начались дебаты по этической стороне камин-аута. Произошел раскол между консервативной частью и анархической, бунтарской. В двадцатые годы уже повсюду звучали гейские поп-песни и снимались тематические фильмы. В 1929 году Рейхстаг был готов проголосовать за декриминализацию гомосексуализма, но обвал биржи не позволил провести последнее голосование.
Почему это все произошло именно в Германии? И почему никто не знает историю? Автор книги не углубляется в философские вопросы, но ответы у него есть. Стремление читать германскую историю просто как расширенный период подготовки прихода нацистов к власти – вот проблема. При этом абсолютно выпадает история противостоявших нацистам сил, особенно в период 1871-1918. Идеалистическое и романтическое наследие Германии, которое позволило сформировать движение за права геев остается за рамками ислледований, которые все свелись к проблеме “почему пришел Гитлер”. Особенно за пределами германской исторической школы. Поэтому очевидные вещи мы воспринимаем сегодня как откровение. Трудно себе представить, что нигде, кроме Германии не могли раздаваться крики “Продолжайте!” пока большинство кричало Ульрихсу “Стоп!”
В фильме “Девушки в униформе”/ Mädchen in Uniform,” Леонтины Саган (1931) – первом фильме , где лесбиянки были показаны с симпатией, главная героиня играет в школьной постановке «Дона Карлоса» Шиллера. А это одна из основных романтических пьес о запретной любви и тирании. В ней Дон Карлос любит свою мачеху. Актриса в свою очередь объявляет о своей любви к учительнице. Ничего того, что бы противоречило немецкой романтической традиции от Гете и Шиллера до Шопенгауера и Вагнера тут нету. «Шиллер иногда писал весьма вольно» говорит одна из героинь кинофильма. В романтическом эпосе героические индивидуумы часто устанавливают свои собственные законы, вопреки общественным уложениям. Буквально тут настоящий культ дружбы, которая вечно идет по тонкой грани с гомоэротикой, хотя часто разговоры о поцелуях и объятьях остаются лишь разговорами. Август фон Платен писал стихи, которые иначе как гомосексуальными не назовешь:
Я для тебя как плоть и как душа твоя!
Я для тебя как муж и как жена твоя!
И даже cмерть cаму мой вечный поцелуй Прогонит c губ твоих! Кому ж — любовь твоя?
Обиженный его антисемитскими ремарками, язвительный Гейне в 1829 году обозвал его «пассивным женоподбным пифагорийским актером» намекая на Пифагора – любовника Нерона. Несмотря на злобу, Гейне все-таки ему капельку сочувствует «если бы он жил в римские времена, он мог бы открыться более полно и заодно, может быть, стал бы поэтом».

Другими словами, опрессивное общество подавляет сексуальность Платена, а заодно его креативность. Гейские побуждения расплывались по Европе в романтическую эпоху. В частности, Франция стала гаванью содомии с тех пор как осуждение ее стало исчезать из книг, так как общество в Революцию отвергало законы, основанные на религиозных верованиях. Шопенгауэр сильно интересовался сложностью сексуальности. В новых комментариях к книге «Мир как воля и представление» в 1859 году он дает довольно мягкое определение тому, что мы называем педерастией, утверждая что она происходит из самой человеческой природы тем или иным способом. Он цитирует Горация – «Гони природу в дверь она придет в окно». Более того, он рассматривает теорию о том, что природа повышает в старых людях гомо-составляющую, чтобы они больше не размножались.

Неудивительно, что Ульрихс использовал слова Шопенгауэра, когда стал промотировать легальность гомосексуализма. Он цитировал философа в своих письмах, когда решил сообщить близким о своей собственной гомосексуальности. Он также упоминал Вагнера, который и в «Валькириях» и в «Тристане и Изольде» описывал преступные страсти, в которых гомосексуалы видели намеки на собственные страсти. Магнус Хиршфельд в своей книге 1914 года «Гомосексуальность мужчин и женщин» отмечал, что вагнеровский фестиваль в Байройте стал самым популярным местом для собраний гомосексуалистов. Он даже цитирует откровенные газетные обьявления о поиске партнеров, подписанные Numa77, зная, что свои ранние памфлеты Ульрихс подписывал псведонимом Numa Numantius.
Одобрительные сигналы, которые поступали со стороны культурных гигантов это одно, а юридическая практика совсем другое. Но в книге Бичи описывается Леопольд Меершейдт-Хюллессем, комиссар полиции Берлина, который дал возможность “гей-Берлину” расцвести пышным цветом. При этом, его реальные мотивации остались за кадром. Известно лишь, что у него была огромная картотека всех геев столицы, которую он старательно пополнял и она стала основой для создания Департамента по работе с гомосексуалами. Известно, что его начальник Бернард фон Рихтхофен был большим поклонником молоденьких солдат. Думается , что Меершейдт-Хюллессем хотел приручить геев и не дать им раликализироваться в политическом отношении или сомкнуться с криминалитетом. По каким- то причинам он лояльно относился к однополым барам и танцзалам Берлина. Он был в хороших отношениях со многими завсегдатаями, не будучи геем. Например, с Августом Стринбергом, который описал его в своей повести“The Cloister” (1898), в сцене гомосексуального бала в Café National “Полицейский инспектор и его гости сидели за столом в таком месте зала, мимо которого приходилось проходить всем парам. Многих он окликал по имени и наиболее интересных приглашал к себе за стол”. В 1900 он написал Хиршфельду, что гордится тем, что помог многим гомосексуалам спастись от “позора и смерти” – шантажа и самоубийства. По грустной иронии через неделю он сам покончил собой, но не из-за гомосексуализма, а от того, что выявились факты его взяточничества – он “пас” миллионера, который был обвинен в изнасиловании.

Магнус Хиршфельд и его Научный Гуманитарный Комитет никогда не смогли бы выжить в Берлине, если бы не покровительство Меершейдта-Хюлессема.
Хиршфельд, который родился спустя год со знаменитой речи Ульрихса в Мюнхене начал свою радикальную активность в 1896, опубликовав памфлет “Сафо и Сократ”, где рассказывал о самоубийстве молодого человека, которого заставили жениться на женщине. На следующий год он основал свой Комитет и начал перепечатывать работы Ульрихса. Основываясь на убежденность Ульрихса в том, что тяга к однополому партнеру это врожденное, Хиршфельд разработал концепцию “сексуальных оттенков” , по которой между 100-процентным гипотетическим мужчиной и такой же женщиной лежит много градаций сексуальности. Он был уверен в том, что если гомосексуальность природная данность, то и предубеждение против неё должно исчезнуть. Девиз его группы был “Через Науку к Справедливости”. Бичи, как автор книги, понимает ограниченность концепции Хришфельда. Его работа совмещала исследования и оправдания гомосексуальности любым путем. Многие его сотрудники использовали весьма подозрительные методики – так, например, при сборе данных по мужской проституции в Берлине, исследователь просто пользовался услугами мужчин-проституток.
Автор книги Бичи отдает несколько страниц под сравнение Хиршфельда и Фрейда, несмотря на то, что Фрейд гораздо более влиятелен. При этом Фрейд отвергал врожденную гомосексуальность и отдавал предпочтение теории мутаций в юном возрасте и считал, что гомосексуальность можно вылечить психотерапией. Фрейд был велик в своей научной систематичности, Хиршфельд был анархическим эмпириком. И последний приблизился к пониманию человеческой сексуальности гораздо ближе, тем не менее.
Хиршфельд заимел много врагов среди геев Берлина. Его интерес к изнеженности среди гомосексуалистов, его внимание к лесибянству, его восхищение переменой гендерного облика с помощью одежды, как среди геев, так и среди гетеро (кстати, это он изобрел термин transvestism) возмущал тех из геев, которые считали, что их страсть к собственному полу и в частности к более молодым его представителям делает их более мужественными нежели просто мужчины. При этом, быть женатым на женщине, как раз, не противоречило этим установкам.
В 1903 писатели Адольф Бранд и Бенедикт Фридлендер основали группу Gemeinschaft der Eigenen (Общество Суверенитета Личности) – с явным отсылом к идеям анархиста Макса Штирнера. Журнал Бранда Der Eigene, стал их рупором, замешивая литературно-философские статьи и софт-порно фотографии молодых мальчиков. Из того же лагеря был и писатель Ганс Блюхер, который считал что эротизм – движущая сила в замкнутых мужских сообществах.

 

Он изучал движение «Перелетная Птица» /Wandervogel/ – молодежную группу, которая заявляла о своей любви к природе и к песням у костра. В таких закрытых мужских обществах процветала мизогиния, национализм и антисемитизм, поэтому национальность Блюхера скоро стала проблемой. Он слишком многословно, слишком женственно и недостаточно поклонялся блестящему арийскому самцу.

Несмотря на то, что автор «Гей-Берлина» Бичи пишет о том, что именно Хершфильд всячески привлекал в свое движение женщин, лесбиянки в книге блистают своим отсутствием. Например, тут полностью отсутствует упоминание о театральном и музыкальном критике Тео Анне Шпрунгли (Theo Anna Sprüngli), которая читала доклад в его Комитете на предмет «Гомосексуальность и женское движение» в 1904 году, объясняя существование параллельного лесбийского движения за свои права.
Секс между женщинами никогда не был в Германии уголовно наказуем и он не был определен в статье 175, но в открытую лесбиянки не могли вести свою половую жизнь. Тео Анна, которую еще знали под псевдонимом Anna Rüling предлагала совместно заниматься защитой прав геев и лесбиянок. «Свобода, равенство и самосознание» – основа этого движения по ее словам. То, что она ссылалась на Жорж Санд и Клару Шуман, выдавало в ней приверженность к романтизму.
Эта история имеет печальное продолжение – ее речь стала причиной раздела гей- движения на «маскулинистов» и «сексологов» – как их называет автор книги Бичи -и ничего более не сказала про лесбиянок. Потом она влилась в хор патриотов в Первой мировой и совсем уже забыла свое радикальное прошлое при нацистах.
Последние главы книги посвящены золотым дням Веймарской республики, когда гей-сообщество стало весьма видно на общественном небосклоне. И в кино – типа «Девушки в униформе» или «Другие» (про скрипача который покончил собой – при этом Хиршфельд играл там врача). Оскорбительные для геев изображения теперь не просто осуждались в тематических кругах, но и порицались громко. Так в 1927 году спектакль «Комической оперы» под названием «Строго запрещено» был снят со сцены из за демонстраций геев, которые считали, что там их оскорбляют. Открытость берлинской гей-сцены привлекала множество иностранцев так писатель Кристофер Ишервуд жил здесь с 29 по 33, радуясь доступности продажных мужчин.
Пока раздел между «маскулинистами» и «сексологами» только усиливался, Хиршфельд подался в Институт Сексуальных Наук, который был расположен в районе Тиргартен – музей, клиника и исследовательский центр. Там он уже начал консультировать и гетеросексуальные пары. И заработал себе репутацию «Эйнштейна от секса». Во всяком случае, так его представляли организаторы турне Хиршфельда по Америке. Для маскулинистов вся деятельность его выглядела, как цирк уродов. Адольф Бранд опубликовал резкую антисемитскую статью в его адрес в собственном журнале Der Eigene. Некоторые друзья Бранда флиртовали с нацизмом, причем не только идейно – один из его сотрудников стал любовником Эрнста Рэма, главы штурмовиков.
После Первой мировой в игру вступил Фридрих Радсцувайт (Friedrich Radszuweit), предприниматель, который стал издавать целый спектр гей журналов, включая первый лесбийский – Die Freundin.

Он пытался создать по-настоящему массовое движение. Поэтому он возглавил «Союз за права человека» (Bund für Menschenrechte) и дистанцировался от гендерной теории Хиршфельда и от погони за юными мальчикам Бранда. Он пытался создать нечто вроде “респектабельной буржуазной гомосексуальности”. Он также предлагал нацистам присоединиться к движению. Фактически фигура, которая стояла за штурмовиками – был член «Союза за права человека», и Радсцувайт должден был об этом знать. Рэм никогда не делал секрета из своей гомосексуальности и Гитлер смотрел на это сквозь пальцы, пока он не стал слишком зависим от бандитов Рэма и начала кампанию против Рэма и гомосексуалности. Бранд присоединился к травле Рэма – «Самый страшный враг нашей борьбы – сами гомосексуалисты» написал он и конфликт нацизма и гомосексуализма вышел на официальную орбиту.
Нацизм завершил гейскую идиллию. Хиршфельд покинул Германию в 1930 с мировым турне по университетом с лекциями и мудро уже не вернулся.

Через три года Институт сексуальной науки был уничтожен, его библиотека была сожжена на Оперной площади – в том знаменитом сжигании книг Геббельсом. Хиршфельд видел как гибнет дело его жизни из Парижа. Через год он умер. Бранд дожил до 1945 года и погиб во время бомбардировки.

Установки анти-содомитской статьи 175 дошли в немецком уголовном кодексе до 1994 года. Многие годы после второй мировой войны германская историография была рабой концепции Sonderweg- «иного пути», которая всю историю сводила к тому, что Германия была обречена на нацизм. И поэтому все либеральные течения в истории Германии остаются в тени. Англоязычная литература на германскую тему вообще помешана на нацизме. В месяц, когда вышла книга Gay Berlin вышло: “Artists Under Hitler,” “Hitler’s Europe Ablaze,” “Atatürk in the Nazi Imagination,” “The Jew Who Defeated Hitler,” “Islam and Nazi Germany’s War,” “Nazi Germany and the Arab World,” и для Amazon Kindle —“The Adolf Hitler Cookbook.”
Автор в то же время подчеркивает, что именно немецкий иммигрант Генри Гербер привез в Америку идеи борьбы за права геев в 20х годах. И сегодня Америка больше всего напоминает Германию с 1867 по 1933 год в деле развития gay – rights.