Чужой стыд

С самого раннего возраста я поняла, что между мужчиной и женщиной существует связь особого рода, что они созданы для того, чтобы ласкать друг друга. Нет, я не подглядывала за родителями, у меня даже не было такой возможности, а те взрослые, что меня окружали, интимной жизни друг с другом уже не имели. Мне самой удивительно, откуда в моей совсем маленькой голове появилось это знание – от природы?

Ещё когда вместе со мной на кровати покоились плюшевые игрушки, я прижимала их к своей милой маленькой “киске”, воображая, что каждая из них мой поклонник. В этих детских фантазиях я следовала общепринятому сценарию – девочка ломается, мальчик настаивает.

“Ах нет, не хочу, ах оставьте”, а самой так сладко и так нужно, чтобы не оставили, чтобы настояли на своём. Как для всякого ребёнка, это были мои репетиции перед будущим парадом.

Долгое время я старалась не вспоминать об этом, стыдясь своих детских игр. Но поимев с пару десятков связей, случайных и серьёзных, поняла, что надо провести ревизию своей интимной жизни и что начинать надо с самого раннего возраста. Так откуда появился стыд? Может быть, с того момента, как в детском саду меня пристыдила воспитательница? Вот что я сделала: играла с членом моего соседа в общей спальне.

Это было до или после тихого часа, почему-то он был голеньким, и меня очень заитересовала его маленькая штучка у ног. На ощупь она была невероятно мягкой и в то же время упругой, и я начала его щекотать, мы оба заливались, все вокруг тоже, было очень весело. И тут вошла она. С каменным лицом прекратила “безобразие”, всех вывела из спальни, а меня одну оставила. Так я узнала, что члены, даже с самыми лучшими намерениями, трогать нельзя. Было мне года четыре.

Но это не положило конец моим мечтаниям, в детстве я была интровертом. Я читала, смотрела фильмы, слушала музыку и без конца воображала. Любовная линия в моих мыслях присутствовала всегда, я понимала, что без этого жить невозможно, и до определенного момента это была чистая платоника, даже несмотря на мой опыт с плюшевыми игрушками.

Но постепенно я начала не просто открывать для себя мировую литературу, но даже понимать её смысл. Печатное слово действовало на меня сильнее, чем разнузданные ленты типа “Калигулы”, те, напротив, имели обратный эффект. Мозг – самая главная эрогенная зона, мне нужно было пространство для воображения, и готовая картинка только всё портила. Миллер, Нин, анонимные английские порнографические рассказы будоражили меня так, как самые умелые и харизматичные мужчины, которые мне попадались в жизни. Благодаря литературе я забыла про платонику и поняла, что такое похоть, та самая, которая стирает всё, даже личность.

Проблемы начались тогда, когда я начала половую жизнь. Мозг жил отдельно от тела, я не могла расслабиться, не могла довериться, не могла насладиться. Начала уже даже покупать переводные мануалы с названиями “Как свести с ума своего любовника” под авторством каких-то локальных американских гуру с подробным описанием всех физиологических процессов во время секса не без элементов порнографии. Это заводило, но ощутимого результата не принесло.

Я поняла, что надо как-то сильно стимулировать главную чакру, и потому особых надежд на связи со случайными партнёрами не возлагала. Вывела формулу: чем сильнее влюблялась, тем сильнее возбуждалась. Таким образом, как ни странно, я возвращалась к точке отсчёта, впадала чуть ли не в экстатическое состояние просто от того, что объект воздыханий был рядом. Тут даже техника была неважна, партнёра заводил сам факт моего возбуждения. Хотя кое-что из мануалов я всё же почерпнула и старалась сосать как можно лучше. Может, и это меня выручало – старание?

Когда-то, когда у нас только появилась библия девушек XX века, журнал Cosmopolitan, можно было прочитать интересные материалы. В каком-то из первых номеров была статья о “позднецветах”, девушках, которые начали испытывать оргазм уже в весьма зрелом возрасте. До сих пор помню название – “Секс или шоколад”.

Случилось так, что я оказалось таким позднецветом: чем больше осознанности по жизни, тем больше удовольствия во всех её аспектах, тем более в сексе. Я не знаю, где предел и есть ли он, но чем больше я живу, чем дальше двигаюсь, тем интереснее и насыщенее мне жить. Только об одном жалею – до сих пор нет-нет да и кольнёт тот стыд, который принаждлежит совсем не мне.

 

Pawlowna (Москва)